"Санкции" и капитализм в России

Капитализм возник из дальней морской торговли с экзотическими странами. Торговля же с ближайшими соседями была всегда, и по причине схожести соседей она характеризуется относительно низкой маржинальностью. Что ведет к смещению акцентов с доходности на управление рисками, что в свою очередь ведет не к капитализму, а в сторону -- к созданию коммуно-подобных структур, всяческих общих рынков, союзов, бюрократии и регулированию. 

Из торговли Голландии с Индонезией вырос капитализм, из торговли Голландии с Германией -- евробюрократия в очочках, а может, и социализм. То же должно быть верно и для России, если, конечно, упомянутый акцент на управлении рисками не станет доминировать. Этот акцент всегда доминирует в "левом дискурсе", вот только он ли доминировал в решении элиты РФ о проведении СВО?

Санкции влияют на отношения России и Германии, но не России и Индонезии. Санкции повышают удельный вес торговли с экзотическими партнерами. Санкции поощряют фактор скрытности в движении капитала. Санкции могут дать второе дыхание капитализму.

Биткойн пробил уровень $35000

 Не вижу причины уменьшать позицию, иной чем общий рост риска портфеля за счет роста доли ABTC в портфеле. Но это пока несущественный фактор. Позиция без изменений. 

Биткойн как абстрактное искусство

К сегодняшней покупке инструмента-прокси, связанного с ценой на биткойн.

ABTC -- инструмент от компании 21 Shares, позиционируемый компанией как ETP, то есть exchange-traded product. Это нестандартное сокращение, но важно, что это не ETF, то есть не exchange-traded fund. Брокер классифицирует данный инструмент как ETN, подразумевая, что обладатель принимает на себя риск дефолта эмитента (21 Shares). Эмитент гарантирует, что продукт на 100% обеспечен базовым активом согласно правилам юрисдикции эмитента (Швейцария). Надо полагать, что данное утверждение остается на совести эмитента и ложь карается швейцарскими законами (не изучал).

Чем привлекателен биткойн?

Биткойн не дает права ни на какой другой актив и ни на какие денежные потоки, не платит дивидендов и купонов. Как и современные деньги, он "ничем на обеспечен". В отличие от денег, биткойн не опирается на аппарат насилия, требующий платить налоги с использованием данной единицы. Но в отличие от денег, биткойн имеет предел эмиссии. Собственно, это главное.

Рынок искусства доказал, что в качестве инструмента сохранения стоимости может использоваться все что угодно при наличии трех факторов: "этого больше не делают", "это на слуху" и "это можно спрятать и пользоваться экстерриториально (пересечь границу и продолжать владеть)". Биткойн обладает всеми тремя свойствами. Поэтому вопрос о том, станет ли биткойн платежным средством, является таким же излишним, как, например, вопрос о художественных достоинствах картины Марка Роско "Белый центр".

Более того, можно слышать мнение, что именно отсутствие художественных достоинств гарантирует высокую рыночную стоимость современного искусства -- нет художественных достоинств, следовательно, нет риска колебаний стоимости вследствие колебаний художественного дискурса: критикам нечего обсуждать, а потому, при прочих равных условиях, ниже инвестиционный риск. И это тоже в полной мере применимо к биткойну: нет "фундаментала", следовательно, нет и риска, связанного с оным. 

Читая "Великую Перезагрузку" Тьерри и Шваба. Пандемии не похожи на войны.

По своему экономическому эффекту эпидемии (пандемии) и войны противоположны: войны воздействуют на капитал, разрушая средства производства. Меньше капитала -- ниже конкуренция капиталов за возможность найти приложение -- выше вознаграждение за риск, которое требует себе финансовый капитал. Поэтому, войны ведут к росту процентных ставок. Эпидемии оставляют средства произодства, но подрывают спрос. Ужесточается конкуренция капиталов за возможность найти приложение, ниже вознаграждение за риск, ниже процентные ставки: капитал готов работать дёшево.

Пандемия снижает спрос на капитал и удешевляет капитал. Исторически, пандемии улучшали переговорную позицию труда в ущерб капиталу. Но в нынешних условиях, автоматизация дешевого труда может создать (для легко автоматизируемого труда) исключение из правил.

Авторы цитируют: Jordà, Òscar, Sanjay R. Singh and Alan M. Taylor, “Longer-Run Economic Consequences of Pandemics”, Federal Reserve Bank of San Francisco, Working Paper 2020-09, 2020Б

Авторы (во всяком случае, в связи с изложенным) не упоминают следующее: в этих условиях, ниже и оценка стоимости капиталов рынком, так как она включает в себе ожидания будущих денежных потоков, пересчитанные на текущий момент. Пандемия дает возможность снижать процентные ставки, не вызывая рисков перегрева фондового рынка. Можно ожидать, что этим преимуществом не смогут воспользоваться те экономики, где процентные ставки уже близки к нулю или в отрицательной зоне -- а это, собственно, "золотой миллиард". Понизить процентные ставки "органически" смогут экономики, где они в данный момент высоки -- например, Россия. Таким образом, высокие процентные ставки (и, для экпортно-ориентированной экономики, возможность удешевить свою валюту) -- конкурентное преимущество в международной борьбе, которое должно быть задействовано.

COVID-19 и новый золотой век неторопливых путешествий

Пассажиры "Гинденбурга" наблюдают за происходящим внизу.

Путешествия в эпоху пандемий станут неторопливыми по двум причинам:

1. Транспортные средства, способные обеспечить необходимую изоляцию пассажиров друг от друга и реализовать экономию масштабов, будут довольно большого размера и не смогут двигаться быстро из-за сопротивления окружающей среды. Дирижабль и океанский лайнер снова станут транспортными средствами.
2. Пассажирам некуда спешить: это либо состоятельные люди, либо удаленно-мобильные профессионалы, работающие из каюты или купе так же эффективно, как из офиса.

Самолеты: пассажиров можно обезопасить от воздушно-капельной инфекции, если потребовать постоянное ношение герметично прилегающей кислородной маски. Маски придется интегрировать в систему воздухообеспечения самолета. Однако длительные путешествия на самолете из без того достаточно утомительны. В маске они станут просто невыносимы.

Дирижабли: они проиграли в конкуренции с самолетами из-за скорости. Но фактор скорости в эпоху удаленной работы не играет первостепенной роли. Водород взрывоопасен, а гелий дорог. Но эра "борьбы с терроризмом" уже настолько понизила стандарты личной приватности, даже по сравнению с эрой тоталитарных режимов (а дирижабль "Гинденбург" украшала свастика),  что пассажиры уже привыкли к обыскам и личным досмотрам в аэропортах. Отсутствие предметов, способных вызвать, в маловероятном случае утечки водорода, его взрыв, на борту нетрудно обеспечить -- для этого все готово.

Океанские лайнеры: здесь все готово. Доработка систем вентиляции, с тем чтобы исключить циркуляцию воздуха между помещениями, не кажется невозможной.

"Суверенный индивидуум" и COVID-19

Читал, что эпидемия чумы XIV века улучшила сделочную позицию крестьян против сеньоров -- труд стал дороже цениться, так как часть крестьян вымерла и снизилось предложение на рынке труда, при том же спросе со стороны сеньоров на обработку тех же земель. И чума чуть ли не запустила процесс формирования капиталистических отношений. Ждать ли от COVID-19 чего-либо подобного?

Термин "суверенный индивидуум" ввели в оборот Дэвидсон и Риис-Могг (далее, ДРМ для краткости) в своей одноименной книге, впервые изданной в 1997 году. Центральная тема книги, противоречие между государственным  и частным интересом, уже не описывает всю картину. Концентрация цифровых активов породила крупных игроков, которые сопоставимы по влиянию с государствами, имеют долгосрочные цели и средства проведения их в жизнь, и сочетают способность к масштабной манипуляции массами людей с хозяйственной повесткой дня. В дуэли трех лиц между идивидуумом, крупным капиталом и государством стоит рассмотреть и два других ребра связывающего их треугольника.

Замечено, что COVID-19 обнажил уже давно сформировавшееся новое качество современных государств, а именно их способность "поворотом ключа" превратиться в цифровой концлагерь.  Столь же явно обнажена способность некоторых профессионалов "поворотом ключа" переходить на удаленный формат работы, без потерь для работодателя. Глобализации удаленного труда мешали культурные стереотипы, культурные и языковые барьеры и разница часовых зон. Сделочная позиция удаленно-мобильных профессионалов (далее, УМП) против капитала улучшится, если хотя бы часть этих барьеров будет преодолена и удаленная занятость станет признанным трендом. Эпидемия вынудила работодателей перевести сотрудников на удаленный режим. От этого один шаг до найма "изначально" удаленных сотрудников, которые никогда не появлялись и никогда не появятся в офисе. Еще один вполне естественный шаг -- и рынок найма охватывает весь мир.

Глобализация рынка такого труда приведет к уравниванию доходов оперирующих на нем лиц, независимо от уровня развития географически окружающей их экономики. Это подразумевает падение уровня жизни удаленно-мобильных профессионалов в богатых сегодня странах, и его рост в бедных. В этом -- искомое преодоление тирании места (используя термин ДРМ). Класс тружеников распадется на две очень неравные, как по численности, так и по доходам, прослойки -- те, кто могут преодолеть тиранию места и те, кто этого не могут. Способные преодолеть тиранию места труженики будут подтягивать за собой сервисную экономику в потребном, с учетом численности этой прослойки, объеме -- и экономии масштабов потребуют возникновения в номинально-бедных (но обладающих привлекательными качествами местности или культуры) странах оазисов с высоким уровнем жизни. Тайланд ждет туристов -- но вместо них могут приехать экспаты-УМП с долгосрочными целями, в сопоставимом количестве. И остаться там на длительный срок, не создавая нагрузку на авиацию. При этом Европа и Северная Америка могут продолжать болеть, самолеты могут летать редко, карантинные меры могут вводиться и отменяться там и тогда, где и когда это нужно. (Действительно ли жаркий климат и обилие ультрафиолетового излучения делают тропики относительно безопасными, по отношению к COVID-19, вопрос отдельный).

Преодоление тирании места ведет к ухудшению сделочной позиции государств в их современной форме, так как они изначально формировались на местности, и их способ существования привязан к местности. Государства будут пытаться поставить под контроль денежные потоки УМП, что может оказаться сложнее, чем контроль над денежными потоками бизнеса -- ручейки мелких операций сложнее контролировать. Либо доить УМП через налогообложение их видимых трат на контролируемой местности.

Капитал предпочел бы видеть локализованный, привязанный к местности труд, при собственной максимальной мобильности. Но его мобильность -- прежде всего, физическая и финансовая -- вряд ли сравнится с удаленной мобильностью УМП.

Государство предпочло бы привязать к местности и труд, и капитал. COVID-19 вынудил государство перевести УМП и капитал на удаленные отношения. Но парадоксальным образом, рекомендация сидеть дома означает, для УМП, не привязку к местности, а отвязку от нее.

Мобильность как выбранное оружие в дуэли трех лиц между государством, капиталом и трудом дает сильные козыри удаленно-мобильным профессионалам, вплоть до уподобления их обезьяне из притчи, наблюдавшей за схваткой двух тигров из относительно безопасного далека. А вернее, Братцу Кролику, умолявшему не бросать его в терновый куст.

Кристин Лагард предлагает задуматься о выпуске государственных криптовалют

Или Central Bank Digital Currency, дословно, цифровых валют центральных банков, как она это назвала.
Она заявила об этом 14 ноября 2018 года на форуме в Сингапуре.
Наличные деньги могут легко попасть в руки преступников и террористов! И хотя их себестоимость минимальна, их распространение связано с издержками.

Пока центральные банки кричат "держите вора", возможно, судьям и сыщикам стоит заняться центральными банками и денежной политикой? Или как там насчет принципа разделения властей?